Какая мрачная нынче ночь, какая странная нынче цель.
Мне снова хочется всем помочь. Наверно, буду жалеть в конце.
Несчастных, мальчик, полно везде. Я вычисляю их за версту и помню стылый январский день, когда в прихожей раздался стук. И Сэм ввалился.
Живой, как ртуть. И кожа — белое полотно. Всегда придумывал что-нибудь. Красивый, словно герой кино.
Ему что кровь, что вода, что спирт — побольше лей, до краёв плесни.
Я кровопийца, и он вампир. Конечно, мы подружились с ним.
Потом ветрами завыл февраль, заныл морозами у висков.
У Сэма тоже была мораль: детей не трогал и стариков.
Заочно вынесли приговор ему любители осуждать. Но смерти не было для него, и не касалась крылом нужда. И грусти не было никакой — сплошные песни дорог, костров.
Монеты просто текли рекой, впадая в кассы кафе, бистро. Шумели залы, мерцал неон, светил рекламным богам алтарь.
А Сэм мечтал, как однажды он, упорный малый, отыщет тварь, что добралась до его души.
Укажет твари — связалась зря. Открыться, каюсь, почти решил, но страшно, мальчик, друзей терять.
Болтун, напарник, козырный туз, на шутку едкий, как керосин.
Не смог признаться, постыдный трус, что это я его укусил.
Я видел — Сэм умирал. Родня уже отправилась к праотцам. Он звал кого-то, но не меня, не вспомнит черт моего лица.
Диагноз — лекарь вздохнул — тяжёл, не будет чуда, дела табак.
Я стал тем чудом.
И Сэм пришёл. Платили щедро, иначе как.
Закат над домом висел, червон, в театре снов танцевали твист.
Да, мы наёмники, и чего, чего бояться-то, если чист.
Ты бойся, мальчик, когда халдей, убийца, взяточник, сердце тьмы.
Мы охраняем других людей от зла, которое злей, чем мы.
Мы — полный бар и пустой вокзал, салон с красотками в неглиже.
Однажды вечером Сэм сказал, что месть ему не нужна уже.
Что там, на небе, за гранью — мать, отец, жена, и что Сэм устал.
Что больше нечего понимать, и отвратительно жить до ста, когда все там, только Сэмми тут.
Не знает Сэмми тропинку к ним, но он надеется — проведут дежурный дьявол ли, херувим.
На крышу дома ложилась мгла.
Смеялся Сэмми: давай же, брат. Я сделал выстрел, сощурив глаз, стрелял я пулей из серебра.
На байках строил тогда расчет.
Вернулся Сэмми в четверг к шести:
— они сказали побыть ещё. Тебя я, кстати, давно простил.
Слова вплетались в вороний грай. Немели плечи кариатид.
Уверен: если настанет рай, Сэм улыбнётся и полетит.
#svirel_poetrу
2021г.
